Кровавый «Норд-Ост». Со дня трагедии — 13 лет

Оружие и взрывчатка для проведения теракта была привезена в Москву на грузовиках под ящиками с яблоками и арбузами.

Одним из самых кровавых терактов в истории России стал захват чеченскими боевиками Театрального центра на Дубровке 23 октября 2002 года. В это время на сцене шел мюзикл «Норд-Ост». «Журнал ЖЖ» собрал яркие посты блогеров о трагедии за последние годы.

Галерист, публицист Марат Гельман о том, как под предлогом борьбы с терроризмом ограничивают гражданские права и свободы:

Это отрывок из предисловия к моей книге «Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысячелетии».

В первые дни трагедии на Дубровке я не ходил на работу: утром 24 октября у меня родилась дочь Ева. За развитием событий следил по домашнему телевизору. Один экран не дает возможности почувствовать себя субъектом процесса. Напротив, ты — объект информационного воздействия. Кажется, вся боль мира (во всяком случае, Москвы) концентрированно изливается на тебя из черного ящика телевизора, и ты ничего не можешь поделать. Ты даже не можешь выключить трансляцию: зачем-то нужно длить и длить это мучительное зрелище. Слежение за бегущей строкой становится частью жизнеобеспечения: дышать, пить, есть и смотреть телевизор. Миллионы людей, видящих одну и туже картинку — вот общность, которую в обычное время не объединить ничем. И эта власть в руках не у президента и не премьера, людей облеченных властью и готовящих себя к этой суперответственности, а у оператора. Здесь, наверно, уместна фраза «на его месте мог бы быть каждый», впрочем, эта фраза уместна во всем, что касается теракта. Кажется, Лев Корзун точно сформулировал во время трагедии, что все общество делится на жертв «Норд-Оста» и их родственников с одной стороны и потенциальных жертв будущих терактов, с другой. Вот я и попытался собрать то, что, на мой взгляд, должен знать каждый, и каждый журналист в первую очередь.

Почему я решил, что это мое дело: написать такую книгу? Кошмар на Дубровке и, в то же время, рождение дочери. Общая трагедия переплелась для меня с личным счастьем. Больше всего я беспокоился, чтобы жена до родов ничего не узнала. Вопрос «как там они» имела для меня два значения. Семьсот человек под дулами автоматов и Юля с дочкой в роддоме. В общем, я был счастлив на фоне всеобщей трагедии и, в конце концов, это превратилось в чувство вины перед каждым, кого я встречал. Прятал глаза, что бы не видели радость, а по большей части просто уединялся. Когда завершилась контртеррористическая операция, я твердо решил как-то искупить свою вину... нет, счастье.

А беда оказалась больше, чем можно было даже предположить: на антитеррористической волне подняли голову мракобесы всех мастей. Даже в либеральном («западном») обществе после трагедии 11 сентября мгновенно стали редуцироваться гражданские свободы, то есть его основные принципы. Что же говорить о России... Уважаемые публицисты стали рассуждать, что терроризм — результат разгула политкорректности, мультикультурализма, чуть ли не постмодернистского искусства. Особо тревожно, что такие настроения появились и в самой художественной среде. В политическом истеблишменте сразу раздались голоса: «а мы были правы в своих гонениях на кавказцев в российских городах». Понеслись призывы закручивания гаек на всех фронтах. Легче посадить в тюрьму радикального писателя, чем бороться с настоящими террористами. Зная, насколько легко правители вводят, а народ принимает тоталитаризм, можно предсказывать и дальнейший рост покушений на основные свободы. Эта опасность для меня не менее серьезна и очевидна, чем опасность терроризма. В борьбе против злодеев мы не должны позволить расцвести новому мракобесию.

Эта ситуация требует аккуратного анализа и деликатных решений. Важно помнить, что карта самого радикального искусства и карта распространения терроризма — две совершенно разные карты.

Читать далее в блоге автора

Военный журналист Владислав Шурыгин о том, что большинство жертв теракта погибли из-за ошибок при оказании первой помощи:

Моего собеседника зовут Юрий. Совсем недавно он был реаниматологом одного из прифронтовых госпиталей на Северном Кавказе, семь раз выезжал в командировки на территорию Чечни, но бесквартирье и нужда заставили его уволиться и вернуться в Москву в скромное родительское жилье. Теперь Юрий трудится в одной из городских больниц. Именно его больница приняла большую часть пострадавших после штурма людей.

— Юрий, почему все-таки этот газ оказал столь разное воздействие на людей. Одни выбегали из зала сами, других выносили на руках? Одни попали в реанимацию с диагнозом «тяжелое отравление», другие готовы были уже в этот же день уйти домой. В чем причина?

— Давай я тебя сразу поправлю. Диагноз «острое отравление» в нашей больнице не был поставлен ни одному человеку. Повторяю: ни одному! Газ был абсолютно ни при чем. Если бы причина была в газе, то среди умерших прослеживалась какая-либо «система». Это были бы, по преимуществу, «сердечники», «астматики», дети, старики или просто «рыжие», к примеру. Но среди погибших оказались все без исключения категории. И старые, и молодые, и больные, и здоровые. Любые!

Причем и среди выживших также были и астматики, и инфарктники, и даже люди, недавно перенесшие инсульт. Так что сам газ причиной смерти, на мой взгляд, явиться мог лишь в нескольких случаях. Из более чем восьмидесяти человек, поступивших к нам, только у четырех или пяти наблюдались сохраняющиеся признаки отравления. Остальные же поступили к нам совсем с другим диагнозом.

— Каким же?

— Асфиксия. Нарушение функции дыхания, и как следствие нарушение нормального кровоснабжения головного мозга.

— Но разве это не следствие применения газа?

— Не совсем. Здесь надо понять одну деталь. Конечно, применение газа вызвало у многих людей состояние удушья, рвоты, рефлекторной остановки дыхания и потери сознания, но это, так сказать, первичная реакция, которая легко купируется своевременно оказанной первой помощью. Но когда пораженные газом люди начали поступать в больницы в том же состоянии, в котором их вынесли из зала, да еще через тридцать-сорок минут после наступления остановки дыхания, то тут уже самые талантливые врачи чаще всего бессильны.

— То есть ты хочешь сказать, что главная причина гибели людей в том, что им не была своевременно оказана медицинская помощь?

— Именно так! Пораженных привозили к нам десятками, в обычных рейсовых автобусах, которые отправляли лишь по мере заполнения. И все это время пораженные люди находились в них без квалифицированной медицинской помощи. Все помнят кадры, когда сквозь стекла автобусов видны лежащие в разных позах без сознания люди. Мы эти автобусы про себя называли «труповозами». Из каждого такого автобуса зараз выгружали до полутора десятка умерших. Только считанные разы заложников привозили «скорые». И почти все эти люди остались живы.

Помню, меня просто шокировал подъехавший «пазик», в котором привезли два десятка просто наваленных друг на друга тел. Тем, кто оказался внизу, под этой горой, помощь уже не требовалась. Их просто раздавили. Там, в самом низу, была девочка тринадцати лет. Мертвая...

— Но почему так вышло? Неужели нельзя было спасти всех этих людей?

— Конечно, можно было! И НУЖНО было! Обязаны были спасти!

Читать далее в блоге автора

Журналист Сергей Пархоменко приводит оценки медиков, что можно было бы спасти как минимум три четверти погибших:

«Сидим мы, сидим, ждем, ждем... Восемь утра уже... По телевидению пошли эти съемки, которые потом весь день крутили. Смотрим, там автобус этот. Тащут, тащут. Запихивают одного, второго... Смотрим, там парень такой — через стекло его видно. Так сидит... вот так... голова так вот у него... Ну, а мы тут все аж хором: твою мать, он же не дышит!.. Смотрим — чего ж они там творят... Там какой-то — с кислородной маской. Смотрим — он маску ему тычет, тычет. А чего маска-то, при чем тут маска — он не дышит же... Ну так и сидим, сидим, смотрим, смотрим, еще один такой же, еще... Не дышат! Мы же видим: не дышат. Не дышат...»

Четверо молодых врачей — отделение реаниматологии-анестезиологии одной из крупных московских клиник почти в полном составе. Два дня спустя после операции по освобождению заложников они пересказывают корреспонденту «Журнала», как встретили то утро...»

Ну, и дальше там много еще. Много, очень много.

Этот мой текст опубликован через десять дней после катастрофы «Норд-оста». Я тогда обошел, по-моему, все главные московские клиники, задействованные в работе с пострадавшими заложниками... Рекомендатели у меня были надежные. И разговаривали врачи со мной откровенно. Некоторые боялись, но говорили все равно. А некоторые были рады, что хоть теперь пришел кто-то, чтобы задать им эти вопросы и выслушать их ответы. Почти ведь никто тогда не удосужился этим поинтересоваться. А врачи знали всё.

«Там же ничего не нужно было особенного, — объясняет врач одной из московских больниц, куда съезжались потом те самые битком набитые автобусы. — Освободить площадку двадцать на двадцать метров и собрать на ней полтора десятка фельдшеров, которые умеют пульс щупать и знают, что человека, потерявшего сознание, надо класть не на спину, а на бок, что нужно следить, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой и не подавился собственным языком... И все! И мы бы от одного этого имели погибших вполовину меньше. А если бы по этой площадке ходило еще человек пять реаниматологов, которые в тяжелых случаях умеют интубировать (вводить через разрез в гортани трубку с резиновой грушей, позволяющей проводить эффективное искусственное дыхание. — «Журнал») и могут определить, что человек сейчас сам дышать не сможет, — еще пополам можно было бы делить. Просто — интубировать одного за другим и «дышать за них». Недолго. Чуть-чуть. Пока «скорая» не подберет... Только и всего... Только и всего!..»

Этого «только и всего» у порога «Норд-Оста» не было...»

Читать далее в блоге автора

tvdoc о целях террористов поставить Россию на колени

11 лет назад, 23-26 октября 2002 года, в заложниках оказалось более 900 человек. Это дикое реалити-шоу демонстрировалось ведущими телеканалами в прямом эфире, ввергая нас в состояние тупой безысходности, страха и отчаяния.

Именно этого и добивались террористы. Чем больше ужаса, тем быстрее можно поставить страну на колени, диктовать ей свои условия. Цель действий — развал страны. И «Норд-Ост» был всего лишь звеном в этой дьявольской цепи.

Читать далее в блоге автора

tatyana_phoenix о первых попытках установить контакт с террористами

24 октября в четверть первого ночи была предпринята первая попытка установить контакт с террористами: в здание центра прошел депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. В половине первого ночи в здании раздалось несколько выстрелов. Заложники, которым удалось связаться по мобильным телефонам с телекомпаниями, просят не начинать штурм:

«Эти люди говорят, что за каждого убитого или раненого своего будут убивать по 10 заложников».

Утром после попыток спецслужб установить связь с боевиками в центр прошли депутат Госдумы Иосиф Кобзон, британский журналист Марк Франкетти и два врача Красного Креста. Вскоре они вывели из здания женщину и троих детей. В 19 часов катарский телеканал «Аль-Джазира» показал обращение боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата ДК: террористы объявляют себя смертниками и требуют вывода российских войск из Чечни. С семи вечера до полуночи продолжались безуспешные попытки уговорить боевиков принять питание и воду для заложников.

Читать далее в блоге автора

proninivan о том, что никто не гарантирован от судьбы жертв террористов

Прочитал в новостной ленте, и сразу вспомнились те ужасные моменты. Когда все страна жила в ожидании решении судьбы более 900 человек. Три дня эти люди мучились и ждали освобождения! К сожалению 130 этот момент так и не увидели. Среди погибших было 10 детей.

Не будьте равнодушны к таким событиям, в такую ситуацию может попасть каждый.

Читать далее в блоге автора

tverdyi_znak о правомерности утверждения, что «Израиль не ведет переговоры с террористами»

Часто, оправдывая потери среди жертв, ссылаются на то, что «Израиль не ведет переговоров с террористами». Однако же на самом деле в Израиле были случаи, когда пленного израильтянина выменивают на десятки арабов, сидящих по тюрьмам...

Оправдывая действия террористов, ссылаются на то, что они хотели прекратить войну в Чечне... Захватывать беззащитных детей в заложники — это, конечно, феерический способ достижения «мира»...

К сожалению, некоторые важные вопросы так и не получили ответа за 10 лет. Боевиков убили всех, включая женщин. Хотя в таких случаях хоть кого-то обычно оставляют в живых — чтобы давал информацию компетентным органам...

Мы же можем лишь выразить свое сочувствие, тем, кто потерял близких людей и родственников. И поблагодарить тех, кто пытался спасти заложников, рискуя своей жзнью. Хрупкие женщины — Ирина Хакамада и Анна Политковская — не побоялись входить в захваченный террористами ДК. Почтенный Иосиф Кобзон показал, что может не только героические песни петь... Руслан Аушев и Асламбек Аслаханов, невзирая на свои чины и должности, не побоялись идти на встречу с террористами. Ну и конечно же доктор Рошаль, который исполнил свой долг медика и человека... Спасибо им!

Читать далее в блоге автора

Журналист, политолог Олег Леусенко о ходе жалобы родственников жертв теракта в Европейский Суд по правам человека:

Коллегия Европейского суда, состоявшая из семи судей, в том числе представителя России Анатолия Ковлера, единогласно признала, что во время событий на Дубровке спасательная операция после штурма была недостаточно подготовлена, и что жертвам трагедии не была оказана адекватная медицинская помощь после применения неизвестного газа. Действия различных служб были плохо скоординированы, эвакуация пострадавших была запоздалой, не хватало медицинского оборудования, и была плохо организована транспортировка.

В Страсбурге выразили недоумение тем, что были уничтожены все рабочие документы оперативного штаба, о чем говорилось в возражениях российского правительства... По мнению суда, эти бумаги могли быть важным источником информации о планировании и проведении спасательной операции. При этом власти не объяснили, когда, по чьему указанию и на каких правовых основаниях были уничтожены документы.

Читать далее в блоге автора

Главный редактор сайта Besttoday.ru Марина Литвинович о том, что много лет родственникам жертв теракта мало чего удаётся добиться в России:

Утром в субботу была на памятном мероприятии «Норд-Оста». Каждый раз очень тяжело. Говорила там о том, что вот уже 11 лет [пост от 2013 года, — прим. ЖЖЖ] люди требуют от властей двух очень простых вещей: расследования — объективного, справедливого. А его нет. Даже после прямого указания Европейского суда, что России все-таки необходимо провести расследование произошедшего. И еще требуют — гуманизма, который бы поменял отношение властей к людям. Чтобы к людям не относились как к «счетному материалу» или как к «телу № 35», которое, еще живое, можно сбросить в автобус с трупами и только потом, случайно, обнаружить, что человек все это время был жив.

Я пожелала всем бывшим заложникам, их родственникам, организации «Норд-Ост» сил и мужества, чтобы продолжать борьбу вот за эти две важные вещи — расследование и гуманизм. Это ведь нужно не только им, а тысячам других людей, которые требуют того же.

Читать далее в блоге автора

Общественный активист Наталья Пелевина о двух главных вопросах по следам теракта:

Главных вопроса два.

Первый — это происхождение теракта. Оно неизвестно. И неизвестна степень ответственности государства за то, что случилось. Несут ли ответственность несколько капитанов тогда еще милиции, «прикрывшие» провоз в Москву оружия и самих террористов и далее их проживание в съемных квартирах? Упустили ли информацию о готовящемся теракте спецы?... Зрители и артисты не шли на мюзикл «Норд Ост» умирать. Нет полной уверенности, что сознательно шли умирать и все террористы. Слишком странные вещи говорились ими в общении с заложниками и в переговорах по телефонам. К примеру, высказывание Бараева (Сулейманова) в телефонном разговоре, о том, что мы «мусор уберем прежде, чем уйти». Почему свою группу, которую подготовил и отправил в Москву Басаев, он на месяц потерял, и каким образом часть людей из группы, оказавшейся в ДК, была ему незнакома? То есть, часть была его, а часть нет. Кто были эти неизвестные ему люди? У меня есть версии, но о них не здесь.

И хотя на параллелях с событиями 11 сентября в Америке власть потом сыграла — параллелей мало. На Дубровке был захват заложников, а в Штатах за год до этого было убийство без шанса на жизнь. В «Норд Осте» не было никакой международной террористической организации. Террористы были свои, доморощенные, и граждане России. А еще было много женщин. Очень много, почти половина, 19 человек. Первый и последний такой случай вообще в истории.

Второй вопрос. Почему было принято решение о применении газа? Почему неизвестным, нетестированным веществом травили своих безоружных, законопослушных граждан? 125 человек в результате его применения погибли, включая 10 детей. Из-за параноидальной склонности спецслужб к секретности именно там, где она не нужна, операция по спасению заложников была полным фиаско. Медики попросту не были проинформированы о примененном газе и, соответственно, не знали, как заложников спасать... Главврач одной из больниц на съемках МЧС растерянно говорит, что ничего не понимает, но констатирует отравление высокотоксичным веществом, а каким он не знает. Что это был за газ, не было сообщено никому из медиков... Вместо этого раздавали Звезды Героев России. Однако только две Звезды достались спецназавцам, которые их, безусловно, заслужили. Три другие ушли генералам — Проничеву и Патрушеву, а также безымянному ученому, автору смертельного газа...

Ответственность несут и все те, кто потом пытался покрывать совершенное против заложников преступление. Те, кто ставил прочерки в графе о причинах смерти и глумился над родственниками погибших в суде.

Читать далее в блоге автора